В начале ноября северокорейские телезрители увидели необычную программу: государственное телевидение (то есть, единственное телевидение в КНДР) транслировало пресс-конференцию, в ходе которой молодой человек и девушка признавались в своих прошлых проступках и умоляли о прощении.

В 2008 г. Ким Кыван Хёк (Kim Kywang-hyok) и Ко Чон Нам (Ko Chong-nam) бежали из КНДР в Южную Корею. Они встретились и поженились на Юге, но несколько месяцев назад решили покинуть этот капиталистический ад и вернуться под крыло Дорогого Вождя.

Это почти точные слова, произнесенные на пресс-конференции: молодая пара заявила, что приняла решение о возвращении, когда увидела сюжет о посещении Молодым Маршалом Ким Чен Ыном (Kim Jong-eun) детского сада. Благодаря этому трогательному зрелищу они осознали, что их ребенок не должен расти в южнокорейском аду, и решили немедленно вернуться к отеческой любви Ким Чен Ына.

Эта пресс-конференция – одно из свидетельств радикального изменения отношения властей КНДР к проблеме перебежчиков.

До середины 90-х годов число граждан Северной Кореи, отправлявшихся на Юг, было незначительным – не более дюжины человек в год. Однако в середине 90-х в Северной Корее начался голод, и примерно в это же время прекратили работу службы внутреннего надзора и пограничного контроля. В результате многие северокорейцы покинули голодающую страну и через проницаемую границу отправились в Китай в поисках пищи и работы.

В 1999 г. в Китае нелегально проживало порядка 200 тыс. беженцев из Северной Кореи, большинство которых выполняли низкооплачиваемую неквалифицированную работу. За прошедшие с тех пор годы их число сократилось, но по-прежнему остается значительным: скрываются в Китае около 30 тыс. северокорейцев, примерно столько же проживают в стране легально.

Некоторым из этих людей удалось пробраться в Южную Корею. С 2000 г. небольшое на тот момент северокорейское сообщество на Юге начало быстро расти. Сейчас в стране проживает 24 тыс. перебежчиков из Северной Кореи, всего за 10 лет их число увеличилось в 24 раза.

Теперь большинство этих людей поддерживают контакт с семьями через сеть брокеров – профессиональных посредников, которые занимаются денежными переводами, доставкой писем и при необходимости могут нелегально перевезти людей через границу с Китаем. Китайские мобильные телефоны в большом количестве поставляются контрабандой в Северную Корею, и благодаря этому ситуация существенно изменилась. Теперь беженцы могут звонить своим родственникам в КНДР, если те живут недалеко от китайской границы, и их телефоны могут поймать сигнал базовых станций на территории Китая.

Примерно до прошлого года правительство Северной Кореи по сути игнорировало проблему беженцев. Иногда перебежчики упоминались в некоторых официальных документах, доступ к которым имеют только партийные чиновники и сотрудники службы безопасности, но СМИ хранили молчание. Это было объяснимо: официальная пропаганда недавно согласилась признать, что КНДР является не самой процветающей страной в мире, но она по-прежнему утверждает, что все северокорейские граждане едины в своей непоколебимой верности Киму и никогда даже не подумали бы о том, чтобы оставить любимую страну по собственной воле.

Недавно позиция поменялась. С прошлого лета северокорейские СМИ начали говорить о беженцах. Интересно, что перебежчиков называют словом «talbukja», которое было придумано и широко используется в Южной Корее.

В 2012 г. произошло как минимум три медийных события, связанных с перебежчиками. В первом случае СМИ сообщили, что некоторые группировки перебежчиков на Юге отправляли в КНДР агентов для совершения терактов. Объект их планируемой атаки был не совсем одушевленным: по данным СМИ, агенты империализма собирались взрывать статуи генералиссимуса Ким Ир Сена (Kim Il-sung), основателя и бывшего лидера КНДР.

Двумя другими событиями стали пресс-конференции с участием вернувшихся перебежчиков, которые молили о прощении и описывали свои страдания в капиталистическом аду. Первой участницей была пожилая дама Пак Ин Сок (Pak In-suk), которую представили публике прошлым летом. В ноябре состоялась вышеупомянутая пресс-конференция Ким и Ко. Судя по последним событиям, такие «реалити-шоу», скорее всего, станут важной частью репертуара пропаганды Пхеньяна на ближайшее будущее.

Сложно сказать, что на самом деле заставило вернуться этих перебежчиков. Высказывались предположения, что их побег был спланированной операцией северокорейских секретных служб, а сами они с самого начала являлись агентами Пхеньяна. Вероятность этого нельзя исключить полностью, но все же эта версия не совсем правдоподобна. Есть серьезные основания полагать, что большинство вернувшихся перебежчиков настоящие.

Из личного общения с беженцами в Южной Корее мне известно, что многие из них испытывают серьезные социальные, психологические, культурные и финансовые проблемы, особенно в первые годы проживания в новой стране. Многие признавались, что в какой-то момент их посещала мысль о возвращении на Север.

Несмотря на то, что в основном перебежчики в Южной Корее ведут гораздо более обеспеченную жизнь, чем в КНДР, они вскоре понимают, что их прежние ожидания были не совсем реалистичными, и что им довольно трудно адаптироваться к жизни южнокорейском обществе. Как правило, они получают только неквалифицированную работу, обеспечивающую доход значительно ниже среднего по стране. Ситуацию усугубляет подозрительное и нередко враждебное отношение многих южнокорейцев.

Поэтому не стоит удивляться, услышав, что некоторые перебежчики решают, что с них хватит, и возвращаются на Север. Если верить слухам, такое случалось и раньше, но до недавнего времени власти Северной и Южной Кореи не хотели привлекать внимание к «двойным перебежчикам». По имеющейся информации, в КНДР возвращенцы получали снисхождение и прослушивали курс лекций. Тем не менее, до начала 2012 г. проблема беженцев официально не существовала в медийном пространстве Северной Кореи.

Почему же изменилась официальная позиция? Есть два возможных объяснения. Во-первых, правительство КНДР начало беспокоиться по поводу растущего политического влияния перебежчиков и решило принять меры. Кроме того, власти поняли, что возвращение беженцев, если преподнести его правильно, имеет огромный потенциал как средство пропаганды.

У правительства Северной Кореи действительно есть веские причины опасаться усиления политического влияния беженцев на Юге. В настоящее время перебежчики составляют примерно 0,1% населения Северной Кореи (очень невысокий, но не совсем незначительный показатель), однако они могут оказывать воздействие на членов своих семей и друзей в КНДР.

Проживающие на Юге перебежчики ежегодно присылают домой USD 10-15 млн (такие денежные переводы незаконны, но их довольно легко осуществлять). Этими переводами нельзя пренебрегать, их наличие лишний раз напоминает о том, какой благополучной страной является Южная Корея. Запрещенные телефонные звонки, письма и рассказы также являются источниками опасных знаний о внешнем мире и прежде всего - о богатой и манящей Южной Корее.

Кроме того, что немаловажно, политически ангажированные перебежчики составляют ядро большинства военных анти-северокорейских группировок за пределами КНДР (даже с учетом того, что подавляющее большинство беженцев явно аполитичны).

Похоже, изменения в политике в отношении беженцев инициировал Ким Чен Ын. По крайней мере, первые признаки перемен появились, когда он получил власть.

Маршал Ким не ограничивался пропагандой: необходимость более строгого контроля на границе тоже была очевидна. Принято считать, что новый лидер Северной Кореи (на тот момент все еще недавно получивший власть наследник) в 2010 г. инициировал сильное ужесточение мер по охране границ. По неподтвержденной информации, он заявил, что «граница с Китаем как рубеж идеологической борьбы представляет большую значимость, чем демилитаризованная зона». Это действительно так: граница с Китаем была проницаема, демилитаризованная зона таковой не являлась и не является сейчас.

Стоит признать, что усиление контроля на границе приносит свои плоды. В 2012 г. число перебежчиков, проникающих в Южную Корею, резко сократилось. По последним данным, только 1507 северокорейских беженцев прибыли на Юг в прошлом году – почти вдвое меньше, чем годом ранее (в 2011 г. их было 2706). Это объяснимо: большое число пограничников и полицейских сделало пересечение границы крайне сложным и опасным делом.

В то же время, одного контроля недостаточно. Необходимо убедить северокорейцев, что побег – неправильный выбор, что жизнь в богатой Южной Корее гораздо труднее, чем может показаться на первый взгляд. Это непросто, когда многие жители Северной Кореи смотрят телепрограммы и фильмы, снятые в Южной Корее, и когда слухи о невероятном богатстве Южной Кореи распространяются через Китай. Поэтому организация возвращения перебежчиков – очень логичный шаг, поскольку их рассказам можно верить (по крайней мере, в некоторых случаях).

Во время своей пресс-конференции Ким и Ко в мельчайших подробностях описывали свои страдания в Южной Корее. Почти наверняка их выступление, сопровождавшееся активной жестикуляцией, потоками слез и другими дешевыми театральными приемами, было тщательно срежиссировано. Неслучайно они упомянули об огромных различиях между реальностью жизни в Южной Корее и тем, как эта жизнь изображается в южнокорейских сериалах. Очевидно, что авторы их речи понимают, что зрители официальных телетрансляций Пхеньяна также тайно смотрят южнокорейские телепрограммы.

Ким и Ко заявили, что беженцы из Северной Кореи не могут купить собственное жилье и испытывают сложности при поиске работы. Это правда, хотя они, разумеется, забыли упомянуть, что правительство Южной Кореи предоставляет перебежчикам государственное жилье. Смысл их выступления был ясен: Южная Корея, возможно, вовсе не ад для тех, кто там родился, но это не то место, где рады видеть перебежчиков из КНДР, поэтому лучше оставаться дома и не поддаваться соблазну ярких огней не такого уж далекого Сеула.

Сработает ли это? Вероятно, да, но лишь до определенной степени. Как бывший гражданин Советского Союза, автор этой статьи хорошо помнит, что похожими методами пользовался советский агитпроп в 1970-80-х годах. Тогда советским гражданам время от времени показывали их соотечественников, которые клюнули на уловки западной пропаганды и по глупости своей оставили социалистическую родину лишь затем, чтобы узнать, что жизнь в капиталистическом обществе полна страданий и лишений.

Советскую аудиторию убедить не удалось (хотя практика посткоммунистического периода показала, что многое из того, что пропаганда говорила о капитализме, было правдой). Истории раскаявшихся соотечественников, вернувшихся в СССР, могли лишь слегка подпортить светлый образ процветающих, демократических и свободных стран Запада.

Поэтому я считаю, что новый метод пропаганды Пхеньяна окажет лишь незначительное влияние на мнение северокорейцев о Юге. Тем не менее, это умный ход, доказывающий, что Молодой Маршал понимает, откуда исходит угроза для его режима.

ИА РУСКОР: Андрей Ланьков (Andrei Lankov), преподаватель факультета Азиатских исследований Австралийского национального университета (Australian National University). Выпускник Ленинградского госуниверситета (Leningrad State University), кандидат исторических наук. Автор книг и статей, посвященных вопросам Кореи и Северной Азии. В настоящее время преподаватель Университета Кукмин (Kookmin University) в Сеуле.